Я сходу оценила интерьер, пробираясь за наш столик в углу — похоже, это стало входить в профессиональную привычку: вместительная витрина с шеренгами солдатиков-пирожных, низкие диваны и кресла несколько пожёванного вида, светильники-прожекторы.

Если в таких случаях дедушке нужно было привлечь внимание двух сестёр, то ему приходилось прибегать к физическим способам воздействия, применяемым врачами-психиатрами по отношению к некоторым маниакально-рассеянным пациентам: продолжительному постукиванию ножом по стакану или рюмке, сопровождаемому резким окриком и повелительным взглядом, способам жестоким, которыми эти психиатры часто пользуются и при общении с вполне здоровыми людьми, вследствие ли профессиональной привычки, или же потому, что всех людей они считают немного сумасшедшими.

Сколько бы я ни была увлечена игрой, я, в силу профессиональной привычки психолога наблюдать за собеседником, следила за его реакциями и эмоциями и отчётливо, как на ладони, видела, что, выиграв у меня, он испытывает примерно такое чувство, словно ему удалось уложить меня с собой в постель...

Но я тут же мысленно себя одёрнула: «Отдыхать ведь приехала, не на работу, можно и расслабиться, отрешиться от профессиональных привычек хоть на время».

И тут я, точно в каком-то озарении, вдруг увидел в лице этого человека всю его душу — странную душу формалиста и игрока, узкого специалиста и необычайно широкую натуру, раба своих конторских профессиональных привычек и в то же время тайного искателя приключений, сутягу, готового засадить за два пенни своего противника в долговое отделение, и в то же время чудака, способного пожертвовать всё своё состояние, накопленное десятками лет каторжного труда, ради призрака прекрасной идеи.

Я, признаться, к такому допросу был не совсем готов, но выручила профессиональная привычка подмечать нюансы поведения собеседников — я практически на автомате фиксировал их эмоции и бессознательно делал «зарубки на память», стоило тем хоть на гран отступить от стандартной линии поведения.

С женщинами более мягкими, больше придерживающимися условностей, ему было легче, спокойнее — их поведение в меньшей мере противоречило его жизненным правилам, представлениям и, разумеется, светским и профессиональным привычкам.

Зачем я столь тщательно изучал окрестности, на этот вопрос внятно я вряд ли мог бы ответить, скорей всего на это толкала меня профессиональная привычка — досконально знать то место, где проживаешь.