Начальник команды сборщиков огляделся вокруг, посмотрел под ноги, поднял блестящую копейку и бросил её в последний мешок, который вёз последний автобус на борт последнего самолёта.

Потребовалось бессчётное количество мелочи, чтобы ровно через месяц, холодным и дождливым зимним вечером, мне покорился шестой разряд — как последний мешок с песком, выброшенный из корзины аэростата.

Трое шагают по главной улице форта в сопровождении молчаливого великана-батава, несущего последний мешок с сестерциями с такой лёгкостью, будто в нём сухие листья.

Луч фонаря упирается в переборку мучной кладовой, и проходы по обеим сторонам от неё сужаются до коридорчиков, ещё более узких, чем коридор к офицерским каютам в жилой палубе, — здесь людям приходится протискиваться между стенкой мучной кладовой и уложенными в несколько рядов последними мешками угля на «Терроре».

Последний мешок дался особенно тяжело, да и травмированная нога изрядно болела.

Забросив последние мешки, сменяющаяся команда спешно собиралась, натягивая форму и проверяя оружие.

Но вот последние мешки с овсом на месте. Там, на островке, собралось уже более половины сопровождающих.

Но я почему-то испытала не ликование, а какую-то хорошую усталость. Почти физическую. Будто последний мешок перенесла на себе.