Явились они с целой церемонией и видеокамерами, принесли подарки, и один из даров был любопытен: книга переводов японских стихов смерти, результат традиции, предписывающей японским поэтам, уходя из жизни, сочинить последнее стихотворение.

Всё, что я смог сделать тогда — это прочесть ей своё последнее стихотворение, придуманное будто для неё, но уже таящее внутри намёк на неизбежность разлуки и жалость к себе самому.

В утешение мне пришлось дважды продекламировать ей моё последнее стихотворение: «Стукнем чашу с чашей дружно...» — на третьем повторе бедняжка сдалась и отстала.

У мальчика было собранное, спокойное и отрешённое, но слегка озабоченное лицо, как у самурая, который собрался совершить ритуальное самоубийство, осталось только написать последнее стихотворение, произнести его, и можно впускать в себя смерть.

Согласно традиции дзён, когда умирает мастер, ученики просят его прочесть последнее стихотворение — сказать последнее слово, дать завет — последнее слово о смерти.

Она прочитывала вслух и перечитывала много раз со слезами последние стихотворения поэта, напечатанные в «Отечественных записках»: «Двести уж дней, двести ночей муки мои продолжаются», «Скоро стану добычею тлена», «О, муза, я у двери гроба» и другие.

Поэтому я тебе всё-таки рискну переписать 3 свои последние стихотворения.

Зримое тому доказательство я нахожу в последнем стихотворении.