Следом возникла разламывающая череп от челюсти до затылка резкая головная боль, он хотел сказать товарищам, что чувствует себя нехорошо, но не смог открыть рот, который намертво замкнуло мышечным спазмом и, увидев приближение пола, понял, что теряет сознание за мгновение до того, как оно погасло.

Временами он терял сознание, но мучительная боль заставляла его прийти в себя, и тогда он со свирепой яростью следил за огненными столбами, мрачно подымавшимися к небу от горевших хижин и полей.

Удар оказался достаточно сильный — я сполз на пол и потерял сознание.

Здесь, в этой «яме»... Да в том-то и дело, что всё изменилось и теперь место, где говорю о своём теле, о сладострастии, о поле, об огне влюблённости — для меня, для моего сознания, уже не проклято, не яма.

И будучи в последнее время политизированным до предела, вращаясь среди такого растерзанного психологического и духовного поля, в котором возникают молнии политических энергий, сшибаются, гасят друг друга, взрывают общественное сознание, я чувствую, что какие-то знания, зрелища и представления минуют меня.

Для того чтобы познать сложные явления природного и социального мира, нужно построить сложную структуру на поле мозга и сознания.

Восточные учителя знают, что их преподавание есть только посев и что на каждую мысль, схваченную учеником, сотня мыслей взойдёт на поле его сознания через определённый промежуток времени.

Хотя они необходимы для принятия разумного риска, практический опыт учит скорее обратному: чем более рациональны, чем более сложно задуманы расчёты, тем больше граней проблемы попадает в поле зрения, и получается, что чем больше знаешь, тем больше узнаешь, чего не знаешь, и тем скорее формируется сознание риска.