Впрочем, известно, что граф вообще был убеждён в невозможности существования вполне честного человека не аристократа и потому считал всякие злоупотребления неизбежным злом, которое следует по возможности удерживать лишь в известных пределах... Такой взгляд усвоили себе и иные из его приближённых, из аристократов, и достигнув впоследствии высших степеней и самостоятельных мест, руководствовались им, допускали назначение лиц сомнительных качеств на доходные места, не обращали никакого внимания на громкий голос возмущавшегося общества, мало того, как будто покровительствовали подобным лицам.

Дезадаптация и отчуждение подобных лиц стремительно прогрессируют при наступлении таких поводов, как распад семьи, уход от родителей, переезд на жительство в другой регион, перемена длительного рода занятий (например, увольнение из армии), а также освобождение из мест лишения свободы.

Подобные лица чрезвычайно чувствительны к касающимся их ситуациям, «подозрительны, у них затруднена правильная оценка событий, которая легко меняется под влиянием аффективных переживаний... Любые затруднения рассматриваются ими как результат враждебных действий со стороны других людей, которых обычно и обвиняют в своих неудачах».

Зрелище было неприятное, словно лицо человека, изъеденное язвами, сквозь которые наружу проступают зубы, хрящи и кости — на практикумах по экзотическим заболеваниям подобные лица показывали регулярно.

Когда меня спрашивают о них, обычно я отвечаю, что у подобных лиц, возможно, чуть больше психопатических черт, чем у обычных людей, но всё же я предпочитаю оставлять диагноз психопатия для тех, кто демонстрирует это расстройство во всей полноте.

Ещё более часто такие лица встречаются у торговцев старыми вещами, ябедников и скряг, а в конце концов память создаёт из множества подобных лиц назойливый образ какого-то как бы бессмертного русского человека.

Не вполне посвящённый, развратный стремится к самой красоте, невзирая на то, что носит её имя; он не благоговеет перед нею, а, подобно четвероногому, ищет одного чувственного наслаждения, хочет слить прекрасное с своим телом... Напротив того, вновь посвящённый, увидев богам подобное лицо, изображающее красоту, сначала трепещет; его объемлет страх; потом, созерцая прекрасное, как бога, он обожает, и если бы не боялся, что назовут его безумным, он принёс бы жертву предмету любимому... («Теория поэзии в историческом развитии у древних и новых народов» С.

Совсем недавно подобные лица, скрытые за марлевыми повязками, очень доходчиво втолковывали мне жёсткие законы выживания на этой планете: забудь то, кем ты был — тут всё жёстко и по-настоящему — с биркой на запястье, со шлепком по попе.