Партизанщина, её следы, её остатки, её пережитки причинили и нашей армии и украинской неизмеримо больше бедствий, распада, поражений, катастроф, потери людей и потери военного имущества, чем все измены военспецов.

Люди опытные и стоящие во главе нашего военного ведомства справедливо указывают на то, что там, где строже всего проведена партийная политика насчёт военспецов и насчёт искоренения партизанщины, там, где твёрже всего дисциплина, где наиболее заботливо проводится политработа в войсках и работа комиссаров, — там меньше всего, в общем и целом, является охотников изменять среди военспецов, там меньше всего возможности для таких охотников осуществить своё намерение, там нет расхлябанности в армии, там лучше её строй и её дух, там больше побед.

Это — перелом, который пережили и мы, перелом от партизанщины и революционного швыряния фразами: мы всё сделаем!

Медленно и трудно идёт изживание партизанщины, преодоление усталости и распущенности, но оно идёт вперёд несмотря ни на что.

В связи с чем уже летом 1681 года в лесах началась мелкая партизанщина.

Мы это наблюдали и в политике, и в военном деле, и в хозяйстве: анархоиндивидуализм, всех видов «левизна», партизанщина, митингование.

Тут нужен большой поход: повседневный, настойчивый, неутомимый, с применением всех методов, как и в борьбе с партизанщиной: агитация, пример, увещание и кара.

Против партизанщины мы вели настойчивую и непримиримую борьбу, которая дала, несомненно, крупные результаты: не только создан централизованный аппарат руководства и управления, но и — что ещё существеннее — самый дух партизанщины глубоко скомпрометирован в сознании трудящихся.