Мы сами были индуисты, но дружили и с мусульманами, и с парсами, а в школу ходили с христианами и евреями.

Парс в совершенстве знал ремесло «махута», или корнака.

— Господин офицер, я парс.

— Не знаю, господин офицер, — отвечал парс, прислушиваясь.

Разинув рот, молодой француз таращил глаза на персов в остроконечных шапках, на торговцев-банианов в круглых тюрбанах, на парсов в чёрных митрах, армян в длиннополой, до пят одежде.

Что касается парса, то он слез со своей пальмы, надел шляпу, от которой лучи солнца отражались с чисто сказочным великолепием, взял под мышку свою жаровню и пошёл куда глаза глядят.

Затем он вернулся на свой бивуак и наполнил шляпу до краёв крошками пирога — парсы едят только пироги и никогда не подметают своего жилья.

Парс увидел, что кожа носорога лежит на берегу, и засмеялся от радости.