Недавно я зашел в парикмахерскую... Около маникюрши маячила очередь, всё народ дюжий, с корявыми кривыми лапами, а она в это время отделывала пятерню какому-то бывшему подвальному мальчику — шершавую красную пятерню, — начищая плоские рубчатые ногти с яростью, с какой сапожный чистильщик наводит глянец на видавшие виды сапоги кругосветного путешественника.

Кабатчики, наводя глянец на глазурные бока кружек, охотно сообщали, что десять лет назад ещё довольно молодая ловкая вдовушка в этом вот порту покупала жемчуг к подвенечному платью.

На морды наводят глянец...

Носил чужое бельё в стирку, наводил глянец на ботинки, получал объедки на обед, безропотно сносил любые оскорбления и беспрерывные побои.

И подошвой разровнял горб загодя сметённой хвои, наводя глянец.

Там без конца расставляли что-то по местам, орудовали щёткой, мыли, наводили глянец, чтобы не стыдно было перед нежданными гостями.

Я вовсе не призываю наводить глянец на этого героя.

Но где между сегодняшним днём и годом, когда я умру, отрезок времени, в который я мог бы сделать что-то по-настоящему своё, а не наводить глянец на чужие труды?