Надо прибавить к этому сведение музыкальной эстетики к извращенным трем понятиям: «идейности» (в конечном счете, речь шла о прославлении вождей на просторах «родины чудесной»), «народности» (всё в музыке обязательно должно быть сведено к свойствам старинной народной песни) и «реализму» (чтобы куски обыденной жизни ясно просматривались даже в бестекстовой инструментальной музыке — взятой под подозрение «как класс» музыкального искусства).

Эта точка зрения, отстаиваемая мною ещё и сегодня, может, пожалуй, служить объяснением того, почему данная книга не представляет собой сочинения по новой музыкальной эстетике, а наоборот, стремится изобразить те скрытые, тайные отношения души с магией и мистикой, которые музыкальный эстетик имеет обыкновение боязливо обходить стороной.

Такой же разборчивости и определительности требует и музыкальная эстетика.

Во-первых, в возникновении наук о музыке — с сохранением музыковедения, — основанных на соединении музыковедения с различными научными дисциплинами, в целом представляющими науки о жизни: этнография — этномузыковедение, антропология — антропология музыки, социология — социология музыки, психология — музыкальная психология, эстетика — музыкальная эстетика, археология — музыкальная археология, биология — биомузыковедение, в частности, упоминаемое выше, орнитомузыковедение, физика — музыкальная акустика и т.

Ценную информацию можно почерпнуть также в трудах по истории литературы, поэтики, музыкальной эстетики, истории критицизма.