Ей было двадцать лет, и самый придирчивый критик, пожалуй, не нашёл бы изъянов ни в стройной фигуре, кокетливо вырисовывающейся под лёгкой ночной рубашкой, ни в тонких белых руках с красивыми маленькими кистями, ни в овальном лице с большими светло-карими глазами, которые в минуту гнева казались черными.

Лицо у неё было приветливое, свежее и очень белое, а большие тёмные глаза можно было счесть даже красивыми, не страдай они отсутствием выразительности, как и всё лицо, в котором не проглядывало ни ума, ни доброты, а оживлялось оно только в минуты гнева.

Царевна, всегда такая ровная, выдержанная, в минуты гнева была положительно неузнаваема, и только один царевич имел возможность успокоительно на неё подействовать.

Истина сейчас бы обнаружилась вашему взору, если б в минуту гнева вы не отдёрнули протянутой руки, если б вы не отвернулись от источника, потому что он показался мутным.

Сходство усиливалось холодным блеском желто-серых прозрачных глаз, круглых и хищно-злобных в минуты гнева, которые вонзались в провинившегося острыми свёрлами зрачков, буравя его, казалось, по самый гипофис.

Но выражение лица у неё было отцовское: мягкое и привлекательное в обычное время, лицо это в минуты гнева становилось строгим и даже суровым, хотя и не утрачивало своей красоты.

Судите сами: если бы ваш отец умер в продолжительном плену, имение ваше было конфисковано, замок занят неприятельским гарнизоном, — разве вы не совершили бы того в минуту гнева, что совесть ваша отвергает в нормальном состоянии?

Такие ломили, как говорится, зря, наказывали нынче за то, что спускали вчера, сбивали с толку, и получали название индюшек за выражение, которое принимали их лица в минуту гнева.