Если самоубийца хочет определить сорт дерева, на котором ему предстоит повеситься, он не будет изучать каждый листок в отдельности.

Мимо летел майский жук, увидал девочку, обхватил её за тонкую талию лапкой и унёс на дерево, а зелёный листок поплыл дальше, и с ним мотылёк — он ведь был привязан и не мог освободиться.

Дубовый листок, который созрел до срока, отрывается от ветки родимой и вот носится, носится без цели, без дороги; жёлтый и пыльный, он не пара свежим сынам зелёного дерева, и вовсе не привлекательно для них то, что он много видел, много знает, много думал; он никогда не найдёт ласки у молодой, непосредственной, недумающей чинары.

Хозяин улыбнулся и подал знак одному из своих сыновей, взявшему со стола несколько металлических листков, на которых были изображены разные фигуры: домов, деревьев, зверей, человека и пр.

Обойдя его три раза, бросила в огонь горсть земли, ветку фруктового дерева с одним листком и прядь собственных волос.

Деревья и травы этих мест как вечные листки природной летописи, которая доносит до нас тот же шорох листьев, цветов и разнотравья, что и тогда в далёком, ароматном, медовом прошлом, пьянящим наши души несказанной очарованностью.

Налетавший под настроение, как ему пожелается, ветер срывал с напряжённо вздрагивавших, обречённо черневших ветвей, набрякших тяжестью жертвенной, посмурневших, усталых деревьев целые вороха разнообразно окрашенных, желтеющих, алых, оранжевых, палевых, багровеющих, трепещущих в воздухе знобком, с ужасом и восторгом, бесчисленными сердечками брошенных разом в пространство, без всяких иллюзий, навеки, привыкающих к переходу в пятое измерение, смирившихся с тем, что вскоре уйдут они в зазеркалье, останутся там, за гранью, как наши воспоминанья, с надеждою на свиданье, а может, и воссозданье, мотыльковых, рисковых листков и расшвыривал их по всей отзывчивой, сострадательным взглядом их провожавшей, округе.

Так и выпорхнули с земляных норок и, накрутив с концов листка хрупкую ткань паруса, полетели куда-то к небу, словно силясь приклеиться к дереву, где всё так привычно и знакомо.