Пока тот, кого ещё никто из людей не видел, вертит колесом истории, получается следующая современность, которую я описываю, зарабатывая недостижимый для меня социальный статус, одновременно будучи его врагом.

Но никто из них не собирался сдаваться, никто не забыл прошлых обид, и однажды путь судьбы замкнёт колесо истории, и завоеватели станут рабами, а бывшие рабы станут хозяевами.

В самом деле, не всё ли равно, что случилось в те дни, когда я там был; быть может, судьба вновь повернула колесо истории в иную сторону и поток событий пошёл по иному руслу: ведь более пяти месяцев я был в дороге.

С детства поместили меня в замечательно ими обустроенный мирок, нетрагичный и уютный, причём пластичный и устойчивый, вовсе не сухой, — как случалось, хрустели иные мирки, раздавленные небрежным колесом истории.

Его семья была одной из миллионов семей, по которым прокатилось колесо истории, и то, что с ними случилось, не было ни его заслугой, ни причиной надевать ореол мученичества.

Поверните колесо истории вспять, и вы убедитесь, что из поля зрения общества исчезали такие знаменитые, выдающиеся мужи, что упоминать рядом с ними уборщика цирка было бы просто кощунством.

Итак, «Курильский синдром» — это начало поворота «колёса истории» на гармонию межкультурных связей, — это фундаментальное продвижение к теоретически-прогнозному решению проблемы культуры эко-гармоничного будущего.

Отсюда, впрочем, не следует вывод о бессилии публицистики, которая при всей ограниченности своих возможностей всё же нередко пытается заглянуть за кулисы событий и разобраться в механизме, приводящем в действие колесо истории.