Ноги в сапогах упирались крепко в стремена, меховая оторочка кафтана моталась по лоснистому крупу... Он бросал поводья и лошадь с фырканьем ударялась в бег... Она держалась в седле такая лёгкая, улыбалась, растягивая губы, нарочито упирала согнутую в локте тонкую руку в жёлтом рукаве татарского платья... Серая кобыла стояла тихо, чуть насторожив уши... Потом кобыла нагибала голову, грива чуть дыбилась... Она сидела в седле по-мужски, длинная юбка платья задралась, видны были татарские шаровары из крепкого холста, сплошь покрытые кожаными латками-нашивками... Выезжали на зелёную равнину, светлую — белые цветки в зелени травы — купы кустов, озерца-лужицы тёмной воды с отражением неба... Взвивались конские хвосты темноволосые... Она проверяла недоуздок — не слишком ли затянут суголовный ремень... Она хорошо чувствовала настроение лошади, быстро выучилась всем тонкостям ухода, знала, как чистить, поить, выводить... Пускали лошадей вскачь... во весь опор... Лошади горячились... Он догонял её... Она привставала на седле... Топот копыт вдруг начинал греметь в его ушах... И он нарочно не догонял её, отказывался... Она останавливала лошадь.

Кошка жадно схватила пастью ледяной воды, от которой перехватило дыхание и заломило зубы, пригнувшись передними лапами, окунулась грудью в прозрачную живительную влагу и, нырнув в высокую зелень травы с наслаждением ощутила, как стремительно расширяется узкий серый мир, вновь впуская в себя буйство красок и запахов.

Чем дольше живёшь, тем больше хочется жить, и не просто жить, а забираться на вулканы, путешествовать, купаться в море, танцевать; тем больше видишь эту самую зелень травы и голубизну неба.

Полуденное солнце палило так невыносимо, что казалось, выгорают все яркие краски лета: зелень травы менялась на золотистую охру, присыпанную грязно-белым тополиным пухом.

Этот острый голубоватый дым наполнял воздух, смешиваясь с сырой зеленью травы и золотом пшеницы.

Пыльная зелень травы, на которой у пруда паслись две последние тощие коровы, оставшиеся у колхоза, начинала приобретать бурый осенний оттенок.

Места, где прошло моё детство, сочная зелень травы, торфяные кочки, по весне пропитанные талой водой... Сейчас, однако, я понимаю, что меня ждёт унижение.

Спустившись к небольшому озерку, мы прилегли на мягкую зелень травы.