Вместо стремления к политически-революционной организации крестьян, организации для восстания, мы видим у социал-кадетов стремление к игре в легальность и в парламентаризм, к узкой интеллигентской кружковщине.

Очевидно, эти люди ещё помнили начало шестидесятых, когда освобождение крестьян без земли приводило к восстаниям, и последующие наказания отбили охоту к отдельным, несогласованным действиям.

Крестьяне с помощью собрания, созданного в ходе восстания, пытались оказать сопротивление феодалам, но среди восставших крестьян в то время уже произошёл раскол, и поэтому восстание, в конце концов, было полностью подавлено.

Около сотни плохо вооружённых крестьян, плюс пять мечей и доспехов убитых стражников — неплохо для начала восстания?

Германские крестьяне и рабочий класс были напуганы воспоминаниями о подавлении восстания в 1524 — 1526 гг.

Восстание объединило все слои населения южнорусской земли, за оружие взялись крестьяне, мещане, мелкая шляхта и даже представители духовенства.

Этот мужицкий бунт, чрезвычайно похожий по своим начинаниям на всеобщее восстание германских крестьян в 1525, страшно перепугал не только консерваторов, но даже либералов и самих немецких республиканцев, буржуазный либерализм которых никак не может совмещаться с настоящим народным бунтом.

Бегство крестьян, нападение их на феодалов, многочисленные городские восстания были предпосылками крестьянской войны.