Но ведь ты сама знаешь, ребят-то у нас нет, одни старики да старухи в деревне.

Семья состояла из старика, старухи и шестилетнего мальчика.

Отдала старуха и весь хлеб, что они со стариком приготовили.

Так могут ещё иной раз назвать старуху или старика, от которых хочется побыстрей отвернуться.

Когда бы вы ни шли мимо этой четы, всё она в одном и том же положении: старуха что-то хрипит, старик вертит ручку сиплой шарманки и другой рукой беспрестанно водит по крыше своего инструмента, надеясь нащупать монету.

Всё смешалось — больничная палата с мрачными санитарами и морщинистое лицо старухи у неё над головой, кровавый нож старика, холодные рельсы, плачущий начальник милиции и хватающий за багор лейтенант.

Дома, кроме старушки и двух маленьких ребятишек, русые всклоченные головки которых виднелись с полатей, не было никого, а, по словам старухи, семья у неё была большая: старик — муж её, двое женатых сыновей, две взрослые, ещё незамужние, дочери и даже внук, мальчик лет десяти, с ранней зори ушли на косовицу.

Старик или старуха, он не успел рассмотреть, страшное очень, но было в этом образе и что-то знакомое, необъяснимо притягательное...