Религиозная и социальная сферы всё более обособляются, появляется гуманизм, поставивший в центр своих установок проблему земного самоутверждения индивида.
Отсюда гуманизм, который в сознании может быть не христианским и антихристианским, приобретает религиозный смысл, без него цели христианства не могли бы осуществиться.
Но его неприятие новоевропейского гуманизма состоит в том, что любовь к человеку, взятая вне религиозного измерения, — это антрополатрия, человекобожие, которое растёт из того же представления о самодостаточности и автономности человеческой личности, что и идея прямолинейного и необратимого прогресса.