Её застывшее, помертвевшее лицо, когда она вошла в его спальню в то роковое утро после ночных бдений с песнями на берегу, преследовало его, как кошмар.
А когда заплакала — не всхлипывала, не причитала, слёзы полились беззвучно, неистощимо, словно неподвластны ей были, жили отдельно от её помертвевшего лица.
Вспомнил отчаянное, помертвевшее лицо девушки, когда её пышную косу наматывал на кулак отъявленный грузинский мерзавец, прихвостень бандеровской банды.