Юридическое равенство сословий породило суд присяжных, страницы уголовных уложений потяжелели статьями о формах и степенях вины, а судебные аудитории превратились в театральные подмостки, где призванные политическим моментом чародеи слова принялись проникновенно обсуждать ранее немыслимое — чувства, расчёты и намерения горничных, отставных бранд-майоров, разночинцев, извозчиков, лабазников, прасолов, фельдфебелей... Публика великосветских салонов вынуждена была признать и смириться с тем, что и на нижних ступенях социальной лестницы люди думают,
планируют, чувствуют, желают.
