Улочка, на которой стоял этот старый трёхэтажный дом с первым каменным, а остальными — бревенчатыми этажами, с
обширным двором, по периметру которого теснились то ли сараи, то ли гаражи, в далёком прошлом являвшимися, похоже, конюшнями, — улочка была глухой, и когда оба находившихся в комнатке существа устроились на своих местах и перестали производить какой-либо шум, их окружила глубочайшая тишина, в которой, если вслушаться, наверняка можно было бы уловить, как шуршит, утекая безвозвратно, время, и ещё — как подкрадывается сон.
