Наивные, мы думали, что там, где рвались выпущенные ими громовержские снаряды и где всё пространство окинулось огнём, а затем почернело, обуглилось, не останется ни одной живой души.
Это было «да», сказанное жизни, являющееся подтверждением того, что она жива, а не превратилась в обуглившийся кусок мертвечины, подтверждением того чуда, что им обоим удалось избежать молнии и смертоносных ветвей поверженного ею клёна.