По всей вероятности, тем же самым объяснялось и то, почему он так не любил приближаться к двери; ибо он чувствовал себя просто больным — начинала болеть голова или внезапно наступал приступ удушья, — когда ему приходилось (в основном по небрежности кого-то из этих двоих) подниматься с кресла, чтобы принести что-нибудь из дальнего конца комнаты; в таких случаях (после долгих
мучительных колебаний) он старался справиться с этим как можно скорее и всё же, вернувшись на место, чувствовал, что день был непоправимо испорчен: его охватывало глубокое непонятное беспокойство, стакан или карандаш начинали дрожать у него в руке, он делал в своём дневнике раздражённые записи, которые затем, разумеется, размашисто и со злостью вычёркивал.
