Если же священника, — престарелого, знаменитого, двадцать лет безукоризненно начальствовавшего над еврейским народом, — жившего во времена, не требовавшие великой строгости, ни одно из этих обстоятельств не могло извинить, но он погиб ужасно и бедственно за то, что не заботился о детях с полным вниманием, и грех этой слабости, как сильная и великая волна, превысил всё прочее и закрыл все добрые дела его; то какое осуждение постигнет нас, которые живём во времена, требующие гораздо большего любомудрия, но не имеем и его добродетели, и не только сами не
имеем попечения о детях, но и против желающих делать это строим козни и восстаём, и относимся к детям своим хуже всякого варвара?