Если же под этой формулой, как гласит её второй смысл, мы будем понимать не метод, а конечную задачу исследования, и будем утверждать: «Всё в искусстве есть только художественный приём, в искусстве на самом деле нет ничего, кроме совокупности приёмов» (52, c. 159), мы, конечно,
впадём в противоречие с самыми очевидными фактами, гласящими, что и в процессе творчества, и в процессе восприятия есть много заданий внеэстетического порядка и что всё так называемое прикладное искусство одной стороной представляет приём, а другой — практическую деятельность.