Историки западной религии и церкви разбирались в теологии, но не знали санскритскую литературу и не могли проследить происхождение важнейших религиозных доктрин.

Но в настоящее время филология и более близкое знакомство с санскритской литературой дают частичную возможность снять с них это незаслуженное обвинение.

Здесь, несомненно, много правды, много углублённого понимания того, что не интересовало археологов в их поисках истории развития форм и уяснения сюжетов, но здесь, несомненно, только часть правды об индийском искусстве, и эта частичная лишь правда создаёт неправильное представление об искусстве страны, которая, если и уделила громадную часть своих сил и стремлений религии и религиозным исканиям, была вместе с тем проникнута глубоким пониманием и природы, и человеческой жизни, пониманием удивительно тонким и глубоким, которое нашло себе выражение в бессмертных памятниках санскритской литературы и потому, естественно, не могло не отразиться и в искусстве.

Ещё более существенно, что вообще едва ли в санскритской литературе найдётся такой автор, творчество которого было бы свободно от воздействия идей, образов и стилистики обеих эпопей.

Ещё более существенно, что вообще едва ли в санскритской литературе найдётся такой автор, творчество которого было бы свободно от воздействия идей, образов и стилистики обеих эпопей.

Ещё более существенно, что вообще едва ли в санскритской литературе найдётся такой автор, творчество которого было бы свободно от воздействия идей, образов и стилистики обеих эпопей.

Историю литературы принято подразделять на несколько этапов — ведийский, эпический, период санскритской литературы.

Огромный корпус санскритской литературы — это литература о человеческой жизни; определённые философские и религиозные произведения провозглашают уход от жизни, но, как правило, даже в них нет пренебрежения к её ценности.