Или вот ещё идея: вбивание миниатюрного осиного кола в аккуратненькую тряпичную фигурку вождя, распяленного на кипарисовой дощечке!

Негр распялил губы брезгливой гримасой, что-то злобное сказал, звякнул чем-то...

Когда я, вынутая из петли, обнаружила его в лагерной больнице, ни в нём, ни на нём уже ничего не держалось, рот от пелагры распялен...

Слово такое волшебное завинтил, — аж по углам зашипело: «Чур-чура, ни пуха, ни пера... Солдатская ложка узка, таскает по три куска; распяль пошире — вытащит и четыре».

У солнца, окружённого острыми тонкими лучами и извилистыми языками пламени, придающими полдневному светилу сходство с ополоумевшей «розой ветров», — человеческое лицо: плачущее, искажённое невыносимой болью, с распяленным в беззвучном крике ртом — беззвучном потому, что ничего этого нет в действительности.

Как он, проламывая преграду между распахнутыми, разорванными в стороны тонюсенькими девичьими ножками, вторгался вовнутрь, одновременно сдавливая горло на хрупкой податливой шейке распяленной пятернёй.

Он стоял в секции дамского белья, распялив на пальцах бюстгальтер, и слушал взволнованный монолог юной продавщицы.

Она разматывала нитки, которые держал, распялив на руках, кривой старичок в офицерском мундире.