Предложения в которых упоминается "всеединство"
Подчеркнём ещё раз, что в восточной идее всеединства нет места метафизическому первоначалу.
Об этом свидетельствуют не только концепции всеединства и соборности, но и целый ряд идей, выражающих положительную сторону человеческого существования.
Все реальности входят в конкретное всеединство.
Понимать природу, чтобы жить в ней, не нарушая законы всеединства.
Начиная с всеобъемлющего всеединства бытия и кончая мельчайшей песчинкой — всё в реальности существует в единственном числе, есть нечто единственное.
Обоснование отвлеченно-общего в субъекте нашего развития и, тем самым, во всяком моменте этого развития или субъекта, нисколько не подрывает теории всеединства.
Всякое воление личности пусто, если оно не имеет своим предметом, своим объектом бытия универсального, мирового всеединства.
Если же он всё-таки не соглашается, так только потому, что сам мыслит понятием всеединства, называя всеединство рационально и конкретно общим.
Это только иллюстрация его учения о всеединстве сущего в вечном круговороте бытия.
Ибо ничто вообще, кроме самого всеобъемлющего всеединства, не мыслимо как нечто абсолютно самодовлеюще.
Телесность остаётся средством к спасению — как достижению всеединства вплоть до преображения самого тела — не только для индивида, но и для общества.
Это — признаки полноты и всеединства.
Эта диалектика бытия-небытия обладает исключительно важным значением для природы всеединства.
Предметное знание подчинено логическим законам, которым однако не охватить «живое» знание, подлинным предметом которого выступает всеединство.
Но эта совместимость ещё недостаточна для истинного всеединства.
Но раз момент не актуализует себя всецело, он, в качестве стяженного всеединства, не выражает в себе целиком все прочие моменты.
Мы же мыслим моменты как аспекты всеединства, мыслим их в нём и как само всеединство.
Любое переживание, негативное или позитивное, становится частью мира, наполняет и дополняет его, потому что все мы — часть целого и находимся в состоянии всеединства.
Путь к этому всеединству лучше всего начинать с сотрудничества с тем, кто духовно и культурно тебе самый близкий.
Идея единства, всеединства уходит своими корнями в патристику и, опираясь на эту традицию, в дальнейшем разрабатывается либо как чисто теологическая проблема, либо приобретает некоторый религиозный оттенок в философии.
Человечество есть некоторое положительное всеединство, и оно превратилось бы в пустую отвлечённость, если бы своим бытием угашало и упраздняло бытие всех входящих в него ступе — ней реальности, индивидуальностей национальных и индивидуальностей личных.
Он представлял собой фокус космического всеединства и мирового порядка.
Согласно этой концепции, понятийное знание схватывает бытие в его «предметной» определённости и фундировано интуицией всеединства, является её производной.
Мы a priori убеждены, что и всё наше, психологическое, охвачено этим всеединством, что всякое наше представление, чувство, переживанье имеет только один возможный смысл, допускает одно только истинное истолкование.
Это было бы невозможным, если бы всеединство истины представляло собою нечто абсолютно потустороннее сознанию.
Короче говоря, тот мировой смысл, который носится перед нами, как цель нашего стремления, есть всеединство; это — тот мировой строй и лад, в котором всякое жизненное стремление достигает своего окончательного удовлетворения, всякая жизнь достигает полноты.
Тоска по всеединству — вот что лежит в основе всего нашего страдания о суете и бессмыслице жизни; и поскольку мы возвышаемся сознанием над этой суетой, этот мысленный подъём уже представляет собою некоторый предварительный выход из того порочного круга, в котором мы томимся.
Но вместе с тем поэт и «чает» — пытается волевым усилием рефлектирующего сознания постичь этот мир в его целостности и внутренней противоречивости, провидеть за явлениями сущность, влечётся к слиянию с всеединством.
Лосев сам прошёл путь от идеализма к материализму, но последнего шага к всеединству, который, как мне кажется, он уже чувствовал, он не сделал.
Всеединство даже только на уровне вселенских вибраций одного типа, например, если взять одну лишь сферу физического сознания, исключив всё, что выходит за её пределы, должно в любом случае предполагать стремление к гармонии и к примирению конфликтующих противоположностей.
Тем не менее, сначала нам надо попытаться соотнести человеческую личность с гармонией всеединства.
Он — всеединство своих качествований, всеединство стяженное в каждом их них, взятом отдельно, актуально-эмпирическое только как единичное качествование и, в редких случаях, как многоединство (двуединство, триединство...).
Без различности или противостояния всех своих качествований оно никогда не было бы всеединством, но оставалось бы потенциальным единством неразличенности, неопределённости, непостижимости.
Субъект, как всеединство моих моментов, сам оказывается лишь моментом высшего субъекта, другими моментами которого являются иные субъекты (и «объекты»).
Душа — всеединство своих моментов, но эмпирически в каждом из них она — только его (не вполне раскрывшееся) качествование и стяженное (см.
Но он не создаёт их из себя, а приемлет из всеединой души, в которой они всегда, и приемля сам возвышается в неё, становится ею и другими моментами, преодолевает стяженность и потенциальность её всеединства в нём.
И если можно и следует признать эмпирической умаленностью то, что, становясь новою, душа перестаёт быть в другом, «прежнем» качествовании и что, становясь новою, она не становится во всех предстоящих ей качествованиях, — самого становления, порыва, заключённого в нём, умаленностью всеединства признать нельзя.
Момент всеединства (всеединого субъекта, всеединой души) есть само всеединство, качествующее каким-либо из своих качествований, отличным от всех прочих.
Момент всеединства, отличный от других его моментов, не отличен от самого всеединства иначе, как в зависимости от той точки зрения, с которой мы всеединство рассматриваем, что уже является реальной отличностью.
Так моё размышление, сосредоточение моё на моей мысли в актуализации своей, в росте своего «напряжения» раскрывается как многообразное качествование, как своего рода всеединство.
Таким образом, всякий момент всеединой души не только её качествование и не только её стяженное (сжимающее все моменты) всеединство, но и она сама, как всеединство его моментов, «вторичных» моментов или качествований.
Но это стяженное единство само есть момент следующего момента или самой всеединой души, реальный не в стяженности своей, а в своём всеединстве.
Для высшего момента или самой души он — стяженное единство до тех пор, пока не достиг актуализации, не индивидуализировался; он для них — конкретное всеединство, когда он в своих индивидуализациях раскрылся.
Ненависть в самом расцветающем любовью субъекте поднимается из недр его всеединства незаметно, неуловимо и постольку, для сознания моего, непротиворечиво любви.
Истинное всеединство моей души есть сама она в полноте своей выраженности, в своей завершённости.
Следовательно, во всеединстве всякий момент и есть и не есть, т.
Этому нисколько не противоречит сказанное выше о возникновении всякого момента (и любви и ненависти) из недр всеединства.