И при жизни писателя, и особенно в определённые периоды на протяжении двадцатого столетия интерес к его наследию вспыхивал многократно, свидетельствуя о богатстве эстетической мысли одного из создателей новой драмы и новой прозы, остающегося живым примером для художников, осознающих свою ответственность перед обществом и историей.

Главное, что я поняла: у новой драмы — ещё не драма, но материал к драме, поиски языка и стиля, потому что в обеих пьесах нет сюжета, есть набор более или менее хорошо написанных сцен, рисующих нравы современного общества.

Например, понятие «новая драма» (а «новая режиссура» органично с ней связана) уже возникало в мировой театральной истории (Ибсен, Метерлинк, Пиранделло, Чехов).

Так, за два десятилетия увлечения «вербатимом» та же «новая драма» не дала нам ничего годного даже для самого непритязательного репертуара.

Это и семейно-бытовой роман, и реалистическая новелла, романтическая поэма и новая драма... Буржуазные и аристократические мотивы перекрещивается в английской литературе с такой невероятной степенью взаимовлияния, что порой найти какую-то определённую точку для литературоведческого и искусствоведческого анализа просто невозможно.

А то ведь, могла сейчас новая драма разыграться тут.

Но во мне не было сил на новую драму, только лишь желание уйти.

Каждый день у него перед глазами разыгрывается новая пьеса, новая драма, раскрывается новый мир.