Посему ни один пророк не ценится в своём отечестве, но если он придёт из какой-нибудь другой страны, ему дивятся.

Грустная и старая истина — нет пророка в своём отечестве.

И сказал: истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своём отечестве.

После всех последующих катаклизмов сейчас я хорошо понимаю, что эти слова были гораздо мудрее многого из того, что лилось тогда со всех трибун и с экранов телевизоров, и что пророки в своём отечестве есть, мы их просто не слышим.

— Нет пророка в своём отечестве!

Тогда пророк и его партия, опираясь на это торжественное народное признание их, предпишут, — не итальянскому правительству, перед которым они будут более безоружными и бессильными, чем когда либо, но итальянской молодёжи, мятежникам свободной мысли, настоящим революционерам, атеистам, итальянским социалистам, склонить голову пред этой «национальной мыслью», под страхом быть обвинёнными в восстании против воли народа и измены отечеству.

Однако ощущение, что никто не только не пророк, но и не боярин в своём отечестве, было в ранних обществах очень сильно.

Снова повторяется прежняя, почти библейская истина: нет пророка в своём отечестве.