Мать слушала ораторов в ванной — тяжело склонившись над стиркой; каждая, особенно булатная, фраза
распрямляла её, она поднимала голову, поводила плечами и, смахнув с лица клочья пены, пристально разглядывая кого-то сквозь грязную стену, многообещающе трясла головой и, нашептавшись, умело и зло отжимала застиранную наволочку.