Он снова задумался, а не сходить ли в этот зверинец; но почувствовал, что сначала не мешало бы поесть — после распроклятой овсянки он успел несколько проголодаться.
Оказывается, в этом распроклятом отвергаемом ныне советском мире помимо идеологии и политики, лозунгов и принципов была ещё и живая жизнь, чем-то людям близкая и дорогая.