Со введением суда присяжных у нас рухнула теория формальных доказательств, и вывод о виновности, в котором присяжные отдают отчёт лишь собственной совести, не приводя письменных оснований, провёл резкую разграничительную и отличительную черту между их деятельностью и деятельностью не только сословных заседателей, но даже и коронных судей по судебным уставам 1864 г.
Взаимозаменяемость понятий «преступление» и «грех» предопределяла отсутствие чётких разграничительных линий между тем, что следует искупать покаянием, а что — заглаживать примирением.