После ухода курьера он долго не решался открыть её, а когда распаковал, не поверил своим глазам — под гофрированным картоном и несколькими слоями
пупырчатого целлофана, которым так приятно щёлкать в смутные минуты жизни, лежала завёрнутая в необычную бумагу чёрная с серебряным набалдашником тросточка.