Толпа всё
приливает... Резкий крик... по временам плавное причитание, сменяющееся стонами и неистовым, надрывающийся воплем... Лёгкое облако пыли, пронизанное солнцем, колеблется между рядами берёз... Глухой шум, будто от прорвавшегося потока, мерный топот десятитысячной толпы и волны клирного пения, объединяющего весь этот нестройный гул в одно могучее, захватывающее движение, — всё это близится, вырастает, охватывает и подымает за собой, между тем как впереди, споря с общею гармонией, бьётся какое-то одно жалкое, страдающее и непокорное существо с этим испуганным, надрывающимся голосом...