Он жаждал (и теперь сознавал это) претворить свой гнев в поступок — бежать из темниц прецедента, добиться свободы, если не окончательной, то хотя бы однодневной.
Во всяком случае, до той поры, пока я не заметила, что его удивительные глаза красного цвета более чем серьёзны, даже угрожающи: будто он что-то задумал, и ему не терпелось претворить задуманное в жизнь.