Повествователь приёмом ретардации стремится не столько обрести время, сколько освободиться от него абсолютно, тотально, как это бывало в детстве (узнаём из подтекстовой сноски), когда он прилипал своим зрением к струящемуся из шланга потоку воды, и в какое-то мгновение казалось, что вода «остекленевала».
Время это присутствует в рассказе не только как объект, но, отчасти, и как субъект повествования, — в некоторой холодноватой внутренней отодвинутости повествователя от вожделений текущего вокруг него времени.
Мотив развивается и оформляется окончательно в трёх вставных новеллах, рукописях некой эмигрантки, попавших в руки повествователю, — исповеди женщины, выброшенной из своей страны отвращением и невозможностью слиться с «отеческим миром».