Во-первых, я полагал тогда, что в результате так называемых реформ — а фактически это были не реформы, а пассивное следование стихийному ходу событий — в конце 1990-х годов мы оказались заложниками странной эклектической системы хозяйственных отношений, в которой причудливым образом
переплелись элементы недоразвитого классического капитализма; механически перенесённых на его почву институтов, характерных для современного постиндустриального финансового капитализма; пережитков административной и встроенной в неё теневой экономики советского типа; полуфеодальных отношений, уходящих своими корнями ещё в досоветский период; наконец, обычного криминала в экономике.