Глава 2
Апельсин очень обрадовался, увидев хозяйку, он непрерывно мурчал и терся о ноги Алисы.
– Что соскучился мой толстый поросенок? – она взяла кота на руки. Апельсин довольно жмурил желтые глаза. Но Алиса мысленно возвращалась к словам бабки Пелагеи.
– Теперь «все» в твоих руках.
– Что бы это значило? Наверное, старуха в самом деле выжила из ума. Надо порвать письмо и не забивать себе голову бредовыми мыслями, – немного успокоившись таким разумным заключением, она достала конверт.
Но тут ожил телефон. Алиса не сразу поняла происхождение данного звука, т.к мысли её были ещё далеко. Наконец ощущение реальности вернулось.
– Алло.
Звонил Харитон Гаврилович (профессор исторических наук, любимый преподаватель и наставник, а теперь ещё и коллега по работе). Алиса вспомнила, как они в институте шутливо называли его «домовенок». У этого маленького, сухонького старичка лицо было добрым и смешным, из-за торчащих в разные стороны волос и круглых очков, висевших на кончике носа.
– Здравствуй Алиса. С днем рождения тебя! Извини, что не смог приехать, на совещании задержали. Ну что, готова к поездке? Через неделю отправляемся. Да, чуть не забыл, возьми теплые вещи, а то вы молодежь ходите голые…» – по стариковски завел он.
– Как через неделю, так скоро?! – вскрикнула она.
– А ты что, не рада? Сама прожужжала мне все уши, не могла дождаться…,может ты не здорова?.
– Извините, Харитон Гаврилович, я сама не знаю что со мной. Конечно, я рада, просто мой кот приболел, (соврала она), а ещё гости, наверное я просто устала.
– Ну вот и славно, а то я уж забеспокоился. Отдыхай, а ближе к отъезду я с тобой свяжусь, – с этими словами он отсоединился.
Алиса ещё какое-то время сидела, тупо уставившись в телефонную трубку. Затем отправилась на кухню, подогреть молоко для Апельсина.
***
Конверт лежал на столе. Желание порвать его отошло на второй план. Теперь девушка с интересом рассматривала пожелтевшее послание. Довольно старая, выцветшая от времени бумага хранила запах нафталина. Возможно, письмо долгое время хранилось в платяном шкафу. Конверт не был подписан, этот факт свидетельствовал о том, что его должны были передать лично. На месте марки, причудливыми вензелями переплелись три латинские буквы. На левой половине листа вырисовывался силуэт какого-то сосуда. Присмотревшись внимательно, Алиса вспомнила где она видела нечто подобное. Точно, на третьем курсе у них была тема «История нового года и рождественских обрядов в древнем мире». – Конечно же! Это был славянский сосуд-календарь VI. в.н.э., предназначенный для новогодних гаданий, а так же являющейся астрологическим календарем.
– Интересно, зачем он здесь? – подумала Алиса.
– Письмо ведь не такое древнее? Наверное, так было модно. Изображают например: на марках, посуде, открытках и т.д., старые машины, оружие, вымерших животных наконец», – размышляя таким образом она продолжила осмотр. Справа должны были располагаться строчки для написания адреса, но там было пусто.
– Странный конверт, – заключила Алиса.
Апельсин, все время наблюдал за хозяйкой, наклонив набок пушистую морду, он даже пытался, улучив момент, стянуть конверт, но тут же получил оплеуху. За нанесенную обиду, он одарил Алису презрительным взглядом и гордо отправился на свою подушку с изображением раскормленных мышей.
Наконец наступил момент, которого Алиса ждала, но все же чувство смутного беспокойства охватывало её. Пришло время вскрыть письмо. Она взяла ножницы, осторожно срезала край конверта, откуда извлекла сложенный вчетверо лист бумаги, и развернула его. Но, содержимое листа удивило, и даже разочаровало её, скорее, почти полное отсутствие оного. Алиса ожидала увидеть текст, наполненный интригой, или что-то в этом роде. Увлекаясь фильмами и рассказами мистического содержания, она готовилась испытать нечто подобное. В центре листа было написано одно единственное слово «ПРИХОДИ», а под ним цифры «82». Алиса тупо смотрела на все «это», но не могла ничего понять.
– Что же это значит? – думала она, всматриваясь в лист бумаги.
– Скорее всего, как я и предполагала, ничего. Надо просто поскорее избавиться от этого письма, – приняла Алиса окончательное решение.
Но, по каким-то причинам не привела приговор в исполнение. Письмо очутилось в кармане дорожной сумки, уже на следующее утро туго набитой теплыми вещами.
***
Раннее сентябрьское утро выдалось теплым и неожиданно солнечным. Сегодня Алиса встала рано, еще раз осмотрела собранные вещи.
– Кажется все на месте.
Затем закрыла окно, проверила электроприборы и повесив на балконе большое покрывало (что бы не выгорала мебель, так учила её бабушка), удовлетворенно вздохнув, пошла к выходу. Ей предстояло отвести Апельсина родителям, можно было конечно поручить кота Ляле, но Алиса не стала рисковать. Апельсин привык к разъездам (Алиса часто брала его с собой), а у родителей ему нравилось особенно. С животным постоянно сюсюкались, кормили деликатесами и возили на дачу. Алиса погрузила вещи в автомобиль, и нажала на газ.
Служебный автобус, на котором предстояло отправиться в экспедицию, подошел без опоздания. Алиса успела сделать все запланированные дела, и сейчас удобно устроившись у окна, облегченно вздохнула.
В поездку отправилось всего семь человек: она, Харитон Гаврилович, как главное лицо группы, и пятеро молодых людей, однокурсников Алисы. Девушек в группе не было, т.к. работа археолога считалась не особо женской, а если у тех уже имелась семья и ребенок, то и подавно. Учившиеся с Алисой несколько девушек, после института работали либо в архивах, либо преподавателями в вузе. По прямому предназначению работали только одержимые, не мыслящие себе другой жизни.
Автобус незаметно выкатил за черту города, и весело понесся вперед, оставляя в стороне шумный мегаполис. Алиса смотрела в окно, за которым непрерывной чередой мелькали деревья, поля, кустарники, и снова деревья. Потом цепочка обрывалась, уступая место сельским домам и стадам коров. Вот, впереди показался парнишка на велосипеде, а за ним целая ватага деревенских мальчишек, они бежали за велосипедистом, что-то громко крича и размахивая руками.
– До чего хорошо и спокойно, —подумала Алиса.
Она всегда испытывала чувство блаженства, глядя на неторопливую сельскую жизнь. Ей казалось, что здесь совсем другой мир, живущий по своим негласным правилам, даже время шло здесь по-другому, медленно и неторопливо. В городах оно бежало сломя голову, и подстать ему бежали все, расталкивая друг друга, наступая на ноги, пытаясь успеть что-то важное. Но его все равно не хватало, дни мелькали один за другим, а самое важное так и остается несделанным. Время будто дразнит нас, немного притормаживая у поворота, давая на минуту почувствовать себя хозяином положения, но это только иллюзия, хитрая уловка. И чем быстрее мы бежим, тем скорее начинаем задыхаться под непосильной ношей наших проблем. А может оно пытается нам сказать, что бы мы остановились, оглянулись вокруг, и поняли наконец, что у каждого свой путь, не подвластный обывательской логике.
Размышляя таким образом, Алиса задремала, и увидела во сне бабушку. Та сидела на залитой солнцем опушке леса, подойдя ближе, Алиса поняла, что это земляничная поляна.
– Здравствуй бабуля! Как же я по тебе соскучилась! – у Алисы навернулись слезы.
– Не надо милая, не плачь, я тоже скучаю, и молюсь за тебя все время. Пройдет время, и мы обязательно встретимся. А ты живи спокойно, и не изводи себя, это вредно для здоровья, – она улыбнулась, обнимая внучку.
– Ты даже «здесь» шутишь.
– Не «здесь», а у себя дома.
– Все, кто теряет своих близких, испытывает невосполнимою утрату, и я, пока была жива не являлась исключением. Но сейчас, с полной уверенностью заявляю, что это не так! Жизнь нам дается, как шанс исправить предыдущие ошибки, и обогатить душу новым опытом. Так что, грустить не имеет смысла, – после этих слов, бабушка с озабоченным видом начала собираться.
– Как, ты уже уходишь!?
– Прости дорогая, но мне пора.
Алиса захотела еще раз обнять бабушку, но та исчезла раньше, чем внучка успела к ней прикоснуться.
Девушка очнулась от громкого шума, и долго не могла понять, где она находиться. Как выяснилось, шум исходил от трактора, остановившегося рядом с автобусом, или наоборот. Харитон Гаврилович о чем-то беседовал с трактористом. Вадик и Денис спали, нелепо поджав под себя ноги. Остальных на месте не оказалось, видимо вышли размяться. Алиса встала, потянулась, ноги гудели, как после долгой ходьбы, (что было довольно странно), и вышла из автобуса.
– Что случилось? – спросила она, кутаясь в спортивную куртку.
– Ремонт дороги, придется утром ехать в объезд, —ответил профессор.
– Переночуем у этого милого молодого человека, – профессор указал в сторону подвыпившего тракториста лет пятидесяти.
– Он любезно согласился приютить нас.
***
Автобус съехал с асфальта, на проселочную дорогу, тянущуюся вдоль леса. Его постоянно потряхивало на ухабах, но впереди идущему трактору такая езда была вполне привычна, он весело перескакивал с кочки на кочку, позвякивая старым ведром, болтавшимся сзади. Из кабины доносилась смесь частушек с «Лесоповалом». Но такая экзотика длилась не долго, примерно через двадцать минут вдалеке показались деревенские дома, тускло освященные всего двумя фонарями. Завидев их, трактор прибавил ход, автобусу же еле удавалось поспевать за ним.
Наконец, обогнув яблоневый сад, трактор остановился у крайнего дома, за окнами которого горел свет. Василий (так звали нашего нового знакомого), спрыгнув с подножки железного коня, направился к калитке.
– Жена, принимай гостей! —крикнул он.
Свет в окне, зачем-то сразу погас, а через некоторое время дверь отворилась. На порог вышла женщина, вернее силуэт по очертанию напоминавший женский (т.к. стояла непроглядная темнота).
– Тонька, включи свет, не черта не видно!!! —заорал Василий, спотыкаясь в темноте.
Поговорив о чем-то с супругой, он появился вновь, свет также зажегся. Мужчина махнул рукой, приглашая гостей пройти в дом.
– За вещи не волнуйтесь, можете оставить их в автобусе. У нас тихо, люди в такой час боятся из дома выходить, он почему-то перекрестился.
– Странно все это, – подумала Алиса.
– Сначала свет выключают, а с наступлением темноты и вовсе из дома не выходят.
– Ну, проходите, проходите!
– Чего на пороге столпились?
Все вошли в дом, и сразу попали в неожиданно просторную комнату. Мебели здесь было не много: в углу стоял, довольно выцветший объемный шкаф, рядом примостился сундук, накрытый не менее потертым покрывалом, у окна примостился стол и две скамьи, кровати не было, вероятно она находилась в другой комнате, вместе с печкой. Алиса подняла глаза и замерла, из угла на нее смотрел, потемневший от времени лик. Изображение на иконе порядком облупилось, обнажая голые доски. Святой угодник, держал сжатыми два перста, что свидетельствовало, о её почтенном возрасте, а так же принадлежности к раннему христианству.
Алиса заинтересованно разглядывала икону, и хотела уже, что-то спросить, но хозяйка опередила ее.
– Вас заинтересовала икона? – Алиса кивнула.
– Эта наша семейная реликвия, мне она досталась по наследству от моего отца, а ему от его. Вещь старая, и очень ценная, ее не раз предлагали продать за хорошие деньги. Но я наотрез отказывалась, хоть мы люди простые, не богатые, а наживаться на святыне, кощунство.
– А что, у вас есть святые места? – перебила её девушка.
– Как же, у нас за деревней монастырь, правда, давно не действующий. О нем ходят разные слухи и легенды, вот туристы и интересуются.
– Хватит болтать, люди с дороги, устали, да и время позднее, – прервал жену Василий.
– И правда, что это я, – спохватилась Антонина.
– Сейчас будем ужинать, уж не обессудьте, чем Бог послал.
Через минуту на столе появился настоящий самовар, при виде которого, Харитон Гаврилович закряхтел, заулыбался, и похлопывая по столу рукой, стал вспоминать своё «босоногое» детство, голод и нищету, единственные валенки на целую ораву братьев и сестер, огромную русскую печь, занимавшую большую половину избы, и, вот такой самовар, единственную радость в те дни, за которым в холодные зимние вечера собиралась вся семья. В минуты ностальгии, у старичка всегда наворачивались слезы, вот и теперь он нервно перебирал пальцами в кармане, в поисках носового платка.
Антонина тем временем накрывала на стол. Василий умывался в террасе, шумно кряхтя и отплевываясь.
– Ужинайте без меня, – раздался его голос.
– Мне завтра рано в поле.
Наконец всё было готово, гости расселись за столом. Алиса с удовольствием принялась за еду. Последний раз девушка ела рано утром, и сейчас, при виде накрытого стола, голод с новой силой напомнил о себе.
– Не стесняйтесь, кушайте.
Но никто и не думал стесняться, над столом замелькали руки с приборами.
Мы тоже в долгу не остались, подарили гостеприимным хозяевам, десять банок тушенки, и две литровых бутылки водки.
– Вы в наши края по делу, или проездом?
– Мы археологи, – ответил Харитон Гаврилович.
– Едем на раскопки древнего захоронения, а если повезет, может, встретим по пути что-нибудь интересное.
– Можете считать, вам уже повезло. Если не торопитесь, предлагаю остаться, и посмотреть наш монастырь, надеюсь, вы не пожалеете. К тому же при нем живет старый монах – наше достояние. Старик настолько древний, что не помнит даже свой возраст, зато хорошо помнит прежних обитателей, и с точностью описывает события давно ушедших лет.
– Если хотите, я отправлюсь завтра с вами, и попрошу местного священника рассказать о монастыре?
Харитон Гаврилович одобрительно кивнул.
– А что, погостим денек, попьем парного молочка, если хозяйка настаивает, – он подмигнул Денису, сидевшему напротив.
Тот улыбнулся, и подмигнул в ответ. Все одобрительно закивали.
– О, ребятки, да вы я гляжу, спать хотите! Идите в комнату, там постелено», – с этими словами Антонина открыла дверь, ведущую в соседнее помещение. А ты милая, ложись здесь, места у нас не много. Сейчас принесу раскладушку.
Алиса осталась одна, только сейчас она поняла, как устала. Спину ломило, как после тяжелой работы, ноги гудели, девушка недоумевала, что же с ней произошло? Большую часть дня она ведь проспала в автобусе. Антонина вскоре вернулась, и теперь застилала раскладушку чистым постельным бельем.
– Что с тобой, милая, на тебе лица нет?! Тебе нездоровится?
– Наверное, я устала, – рассеянно ответила Алиса.
– Пойду, подышу свежим воздухом, – она встала и направилась к двери.
Антонина, резко изменившись в лице, преградила ей дорогу.
– Что ты, милая, не стоит выходить на улицу в такой час!!! – воскликнула она, в ее голосе Алиса уловила страх. Но тут же спохватилась, поняв, что сказала лишнее. Затем подошла к окну, и зачем-то задернула занавески.
Алиса с удивлением смотрела на Антонину.
– Скажите, чего «ВЫ» боитесь?
– Ничего, просто на улице сейчас холодно и темно, – женщина попыталась исправить ситуацию.
Алиса посмотрела Антонине прямо в глаза.
– Прошу, скажите мне правду? Что у вас происходит? – голос её звучал мягко, и в то же время требовательно.
Антонина молча перебирала в руках угол скатерти, то и дело переводя взгляд от девушки к окну. Было видно, что она не как не может решиться на этот разговор. Алиса терпеливо ждала. Наконец, стряхнув со стола несуществующие крошки, она решилась:
– Все началось три года назад. Поселился, в нашей деревни, мужик один. Откуда он приехал, ни кто не знает. Дали ему в совхозе старый дом, не далеко от монастыря. Люди в начале, сторонились его, присматривались, но со временем, оказалось, мужик простой, работящий. За полгода, дом превратился во дворец, а на огороде у него, что только не росло, все диву давались, мы такого отродясь не видали. Даже арбузы у него вызревали, это в нашем-то климате. Сам хозяин, устроился ветеринаром, чему председатель, да и мы все чрезвычайно обрадовались, ведь скотину лечить не кому было. Бывало, из города по три дня приходилось помощи ждать. Одним словом повезло нам. Работал он, можно сказать на износ, в любое время народ принимал. Денег левых не брал, очень уж животных любил, и они к нему тянулись, чуяли доброе сердце. Да, и не пил он совсем, не чета нашим мужикам. Звали его, Егор. И на вид такой справный, будто князь какой-то, и манеры, и разговор.
Антонина смущенно улыбнулась.
– Девки наши, по нему с ума сходили, да и замужние бабы тайком поглядывали. Любой бы другой на его месте не устоял, тем более мужик одинокий, но он даже не смотрел в их сторону. То ли не нравился ему никто, то ли по какой иной причине, не знаю, – она поправила выбившуюся из под платка прядь.
– Так вот, все шло своим чередом, до одного момента. На кануне Пасхи, в чистый четверг, добрые христиане готовились к празднику: убирали дома, выбрасывали старый хлам, мыли окна, в общем приводили свои дома в порядок, а затем шли вместе со священником наводить порядок в церкви, у нас это уже стало традицией (церковь действовала при монастыре). Было так и в этот раз. Егор отправился с нами, – женщина прервала свой рассказ, жадно глотнув воды из кружки, стоящей на столе.
– Вечер в тот день выдался на удивление тихий и теплый, хотя Пасха в тот год была ранней. Стаи перелетных птиц тянулись с юга в родные края. День заметно прибавился, земля уже оправлялась от зимней спячки, и невидимая кисть Творца раскрашивала ее своим узором. Только в лесу и оврагах кое-где еще лежал снег. Река очнулась от долгого сна, и теперь, сбросив последние ледяные оковы, весело журча и переливаясь на солнце всеми цветами радуги, вырвалась на свободу, – Антонина видимо старалась говорить красиво.
– Мы, собрав все что нужно: грабли, лопаты, ведра, старую ветошь, направились к монастырю. Отец Серафим уже поджидал нас на церковным дворе, а едва завидев, осенил крестным знамением. Служители церкви трудились с самого утра, и плоды их работы не остались в тени. Купол, окошки, колокола, блестели в лучах заходящего солнца. Все пришедшие разбились на группы, в нашей оказался Егор. Отец Серафим некоторое время раздумывал, стоит ли принимать помощь у человека, не имеющего к эти местам прямого отношения (ведь, как я уже говорила, то, что мы делали из года в год, стало чем-то вроде определенного ритуала, неким священным деянием), но поразмыслив решил, что все мы дети Божьи, и ежели человек с добрым сердцем, и чистыми помыслами, предлагает свою помощь, то отказывать ему, было бы не справедливо. Итак, покончив с этим вопросом, он вошел в дверь монастыря, давая нам знак, идти следом. Когда скрипучая дверь за нами закрылась, позвякивая тяжелыми, коваными кольцами, наступила кромешная темнота. Но вскоре глаза стали привыкать, мгла постепенно рассеивалась, стены и предметы приобрели более четкие очертания. Электричества в этой части монастыря не было, узкий длинный коридор освещали свечи, приглядевшись, я увидела, что свет от свечей струится из небольших углублений, вырубленных в каменной стене. Признаться, в этой части монастыря, мне никогда раньше бывать не приходилось.
Алиса слушала внимательно, стараясь ничего не упустить. Антонина говорила прерывистым шепотом, иногда останавливаясь, что бы выпить воды, или оглянуться на запертую дверь. Она заметно нервничала.
– Серафим прекрасно ориентировался в темноте и шел вперед уверенной походкой. Мы двигались друг за другом, придерживаясь за стены (проход был достаточно узкий), ноги то и дело скользили по мокрому полу. Спустя некоторое время, святой отец остановился у лестницы, ведущей вниз, и, повернувшись к нам, произнес:
– Дети мои, прежде чем проследовать дальше, мне необходимо кое-что вам сказать. Эта лестница ведет в подземный тоннель, по которому еще в ХVII веке, монахи, незаметно от врагов, могли перебраться на другой берег реки, но, к сожалению, в ХIХ веке тоннель завалило, поэтому возможность пройти по стопам наших предков была к сожалению утеряна, хотя, слава Богу, не все погибло. Вы, наверное удивлены дети мои, что до сей поры не разу не слышали об этом тоннеле? Да, это была тайна, о которой даже я не знал, как и не знал о лестнице, ведущей вниз, она была тщательно замурована. Хранил ее старый монах Феофан, и унес бы с собой в могилу, если бы не известие о реставрации монастыря. Так вот, узнав об этом, после службы (какого точно дня теперь и не припомню) подошел он ко мне, вид у него был очень обеспокоенный, и дождавшись, когда за последними прихожанами закрылась дверь, заговорил со мной:
– Сын мой, – голос его срывался.
– Никогда не заговаривал я о сокровище сокрытом от людских глаз во чреве дома божьего, на то была воля свыше. Но теперь, когда опасность так близка, я снимаю с себя обет молчания. Сокровище не должно покинуть место сие, иначе быть беде, – старец говорил долго и не связно, скрипучий голос его от волнения становился еще путаней. Я постарался кое-как успокоить его, а спустя примерно час уже имел полную информацию, которую намерен сообщить вам, – он торжественно обвел взглядом всех присутствующих.
– Наверное, у каждого из вас возник один и тот же вопрос. Почему я выбрал именно вас? Ответ будет простой, именно на вас указал монах, видимо на то были причины, к сожалению они мне не известны, я лишь повинуюсь его воле, – о. Серафим на минуту замолчал, поглаживая на груди золотое распятие.
Алиса смотрела на Антонину не отрывая глаз, а перед ее мысленным взором, один за другим, мелькали образы далеких событий ХVII века, виделся монастырь, окруженный войском врагов, грохот пушек, монахи в панике собирают скудные пожитки, и бегут по подземному тоннелю, самые же старые, оставшиеся в своих кельях, с молитвой на устах принимают мучительную смерть.
Антонина замолчала и, как будто опомнившись, посмотрела на часы. Стрелки показывали начало четвертого.
– Что-то мы засиделись, Василию через час вставать, а мы еще не ложились, пора, завтра будет время. Да, о нашем разговоре никому не слова, – на этом их разговор закончился. Затем женщина встала и направилась в комнату, где, заглушая ранних петухов, надрывно храпел Василий.
***
Этой ночью Алиса спала плохо, хотелось скорее узнать продолжение истории. Тревога, неотступно преследовавшая Антонину во время разговора, невольно передалась ей.
Утро выдалось пасмурным, мелкий дождь брызгал из нависших туч, но Харитона Гавриловича это не чуть не расстроило. Он что-то напевал себе под нос и подшучивал над заспанными лицами ребят.
– Вот, всегда так, подняли ни свет, ни заря, даже поспать не дали, – недовольно бубнил Денис натягивая носок.
– Нечего причитать, пустые ведра давно ждут на пороге, чай не в санаторий приехали, – строгим голосом произнес Харитон Гаврилович, весело подмигивая Алисе.
Антонина подоила корову, и теперь разливала молоко по кружкам, на столе уже ждал нехитрый завтрак, состоящий из зелени, свежих овощей и отварной картошки.