Она его совсем, совсем не узнавала — старик и старик сидел перед ней на жалком, игрушечном каком-то раскладном стульчике;
пегие седые волосы его неровными клочками торчали над головой, лицо было, как у пьющего, бледным и отёчным, и будто болезненно-влажным, как сырая картофелина на свежем срезе, нижние веки провисли под глазами некрасивыми дряблыми мешочками.