Держатели борделей поступили мудро, они стали заключать сделки с аристократами переписывая на их имя половину ежемесячного дохода, таким образом, они сохранили неприкасаемость церкви к куртизанкам но не к уличным девкам.
Куртизанка, падшая, женщина, стала бы смеяться над этой любовной сентиментальностью и пошла бы либо навстречу ей, если бы это входило в её планы, либо прогнала бы вздыхателя, мешающего ей жить, как ей хочется.
После публикации «Ни то ни сё» она предстала как незаконнорождённая дочь священника и школьной учительницы; год спустя на страницах той же газеты при анонсировании «Призраков» она была уже беглой дочерью парижской куртизанки.
В помещении было темно и душно, громкие полупьяные разговоры кружили голову местным куртизанкам, задёшево соглашавшимся идти с небритыми незнакомцами, насквозь пропахшими элем и морским дном.