— Есть ещё пустые обиды, — он пододвинул стопочку плоских прозрачных блюдечек, — пустые пожелания (неровные листы
изжёванного, измятого целлофана), пустые хлопоты, — разрази меня гром, но больше всего они походили на хорошо высушенные аплодисменты, а конкретнее — на клочки полупрозрачно-желтоватой «пергаментной» бумаги, бахромчатые по краям; или же на кукурузные хлопья, в которые чрезмерно передано оливкового масла, — пустые разговоры... — эти я рассмотреть не успел, он сразу посунул их в окошко.