Когда он развернулся и сформировался, он не только постиг и усвоил политическое искусство своих руководителей, но уразумел их классовые вожделения, — и тогда «Избранная рада» превратилась для него в «собацкое собрание» и он ушёл из-под её влияния и
изжил тот нравственный подъём, какой она ему сообщила.