Только слепой и глухой не выделил бы его среди всех — седеющего морехода с лицом почти бурым, как форштевень много плававшего корабля, и глазами неистовой
зоркости, от которых не укроется ни риф в штормовом море, ни парус, появившийся из-за мыса... Старым воином его можно было назвать.