Большую же часть, бежавшую и ковылявшую теперь по балке, не успели даже перевязать, кровь ещё не
запеклась, а струилась по грязным, сумрачным, озлобленно-ожесточенным, чаще же отрешённым ото всего лицам; свежая, живая кровь просачивалась сквозь вылинявшие, из зелёных ставшие белыми и оттого ещё более заметно грязные гимнастёрки и брюки.