Лица их не выражали ничего, кроме скуки, скуки холодной и терпеливо-покорной; да и те лица, которые мне виднелись за киверами и мундирами солдат, за трехуголками и сюртуками полицейских сержантов, лица
блузников, работников, выражали почти то яке — только с примесью какой-то неопределённой усмешки.