Всё это работает до тех пор, пока государство сохраняет монополию на применение насилия.

Как видим, существование монополий ведёт не просто к загниванию производства, а ведёт к отмене всякой демократии, превращая её в ширму, для прикрытия произвола, для сокрытия насилия кучки хозяев монополий, над народом.

Монополии государства на применение насилия тоже нет.

Их привилегии, порабощение ими народа, неправые монополии, произвол и необузданные насилия — всё это взывало к человеческой совести, но те же классы цепко держались за невежество и суеверия, находя в них опору для своего владычества.

Власть только до тех пор присваивает себе монополию насилия, пока в обществе много не сломленного личного своеобразия, которое надо отсекать мечом; когда же масса достаточно обезличена, власть неизбежно теряет характер внеположной народу, то есть принудительной силы.

В сфере международных отношений господствует «плюрализм суверенитетов», поэтому здесь нет монополии на принуждение и насилие, и каждый участник международных отношений вынужден исходить в своём поведении во многом из непредсказуемого поведения других участников.

Традиционно объектом международных отношений считалась среда, в которой господствует «предгражданское состояние» — анархическое, неупорядоченное поле, характеризующееся отсутствием центральной, или верховной власти и, соответственно, монополии на легитимное насилие и на безусловное принуждение.

Точнее сказать, эти структуры, в случае их возникновения, вступают в слишком явный и острый конфликт с наличной властью, посягая на последнюю, сохраняющуюся за ней монополию — монополию на символическое насилие.