Более того, монастырь исключили из юрисдикции светской и духовной администрации края, дав казакам право судить монастырских крестьян «по донскому обычаю».

Так, посадские люди записывались для вида в казаки или стрельцы, закладывались за частных лиц, поступали в число монастырских крестьян и слуг, а сами, однако, оставались жить на прежних местах, занимались торговлею и промыслами, но, переставши быть на бумаге посадскими, не хотели нести тягла, которое падало исключительно на остававшихся в посадском звании.

Он был монастырский крестьянин, поэтому своей земли не имел, кормился при кухне в монастыре.

Ну а жилось монастырским крестьянам ничуть не легче, чем тем, кто оказывался на землях феодалов светских.

Не вполне понятно, что имеет в виду автор под «общими перечнями» — становились ли «слуги монастырские» исключительно монастырскими крестьянами, или это также могли быть крестьяне дворцовые и помещичьи?

Бывшие монастырские крестьяне (их было около трёх миллионов) сначала назывались «экономическими крестьянами», затем их причислили в разряд государственных, им была передана часть монастырской земли, и они должны были платить государственную подать1.

Одного сена ставили больше двунадесять тыщ копен... Монастырских крестьян близко трёх тыщ податных душ состояло и одного оброка тыщу рублей каждогодно приносили.

Восьмидесятилетний настоятель, услышав необыкновенный шум, и догадавшись, в чём дело, бросился было на колокольню, чтобы скрыться от врагов, а может быть и ударить в набат — известить монастырских крестьян.