Надо сказать, что у древних греков идея метемпсихоза, переселения душ, была очень развита.

Я представил себе все схватки, которые произойдут среди полудюжины всяких обществ, исповедующих «доктрину истинного метемпсихоза в применении к миру и новую эру»; я увидел уважаемых английских журналистов, издающих робкие звуки, похожие на мычанье испуганной коровы, в защиту великолепной простоты рассказа.

Затем оно начинало становиться мне непонятным, как после метемпсихозы, сознание прежнего существования; сюжет книги отрывался от меня, я был свободен приобщать себя к нему или нет; тотчас зрение возвращалось ко мне, и я бывал очень изумлён тем, что находил вокруг себя темноту, мягкую и успокоительную для моих глаз, но, может быть, ещё больше для моего ума, которому она казалась чем-то беспричинным, непонятным, чем-то поистине тёмным.

Таким образом, несмотря на разделение души на составные части, несмотря на перу в путешествие души в состоянии сна, в то, что души великих философов порой переселяются, греки и римляне вовсе не исповедовали метемпсихоза, а даже над ним посмеивались.

В то же время он полагал, что круговорот души и тела в виде метемпсихоза будет продолжаться лишь до тех пор, пока душа окончательно не очистится от моральной скверны и не останется навсегда на высших планах бытия, называемых во многих последующих религиях «небесами».

Таким образом, вся гиперметафизическая онтология моего друга основывалась на шаткой надстройке метемпсихоза, на воображаемых справедливых законах воздаяния за грехи и других столь же бессмысленных мечтаниях.

Как ни странно, но то, что сейчас понимается под метемпсихозом, ближе к сути процесса постоянного воплощения некоего единого первоначала, чем реинкарнация.

Метемпсихоз же предполагает наличие неких базовых эйдосов, особых первоначал, которые принимают ту или иную форму.