Спасаясь от пугающей реальности гостиной комнаты, в глубине души уже чувствовал, что там, впереди, его ждёт новая западня, новый кошмар, по сравнению с которым слабое движение мёртвых коричневых пальцев может показаться невинной детской страшилкой, только и всего.

Он купил себе гитару — она стоила 16, пришлось занять рубль из хлебно-сахарных, а оставшийся рубль у него прямо возле магазина выманила цыганка — такой красивый, молодой, дай погадаю на любовь, на жизнь погадаю, на смерть погадаю, — а когда он кинулся спасать исчезнувшую бумажку и вцепился в цыганкин рукав, та ткнула ему в лоб коричневым пальцем и протараторила: «Всё вижу, всё скажу: путь человека имеет начало и имеет конец, конец пути начало бесконечности, что потеряешь, то обретёшь, что обретёшь, то оставишь, умрёшь в 39 лет».

Иногда ему начинало казаться, что вся его: жизнь — лишь сон, мираж или какая-то запутанная и жестокая в своей бессмысленности игра, и он уже не мог заставить себя поверить, будто бумаги, поскрипывавшие в его жёлтых с коричневым пальцах, и в самом деле связаны с чем-то реальным — домами, дорогами, колодцами...

Изящные коричневые пальцы провели по щёчке ребёнка ласковым жестом.

Руки с длинными коричневыми пальцами были вытянуты по швам, словно он лежал по стойке смирно, ожидая приказаний.

Через семь лет у тебя откроется третий глаз, — старик нагнулся вперёд и коричневым пальцем дотронулся до его лба.

— Он доел шоколад и облизнул испачканные коричневым пальцы.

Её длинные коричневые пальцы творили иллюзию, делая из причёски то надувной мяч, то длинный воздушный шарик.