Поэтому разум как поиск мира в поле — это вопрос не понятий и даже не бытия, а вопрос впечатления реальности: не как впечатления той или иной конкретной реальности, но как впечатления реальности вообще, простой и чистой реальности.

Этот имеющий фундаментальное значение тип схематизирующего отчуждающего обобщения, характерный для мифологического и мифологизующего сознания, принципиально отличается от абстрагирования на логической основе как одного из необходимых этапов познания, предполагающего временное отвлечение от тех или иных индивидуальных признаков объекта анализа при учёте всего богатства конкретной реальности и сохранении связей с нею.

Мышление человека позволяет формировать общие понятия, имеющие объективное и реальное значение исходя из единичных и конкретных реальностей, позволяет выявлять закономерности, переходить на высший абстрактный уровень познания.

Противоречия, сомнения, несогласия и запреты имеют тенденцию минимизироваться (всё это особенности мышления, характерного для «первичного процесса»), и внушения человека, наделённого авторитетом, воспринимаются как конкретная реальность.

Они помогают открыть реальную систему бытия, как гармонию разных и противоположных смыслов и значений, ибо конкретная реальность не однозначна, но имеет много смыслов и значений.

Они настолько не связаны с конкретной реальностью, что могут быть вставлены практически в любой контекст, сфера их применимости исключительно широка (возьмите, например, слово прогресс).

Когда чары прекращаются, другой становится средством среди средств; он является, конечно, тогда объектом для другого, как он и желал этого, но объектом-орудием, объектом, постоянно трансцендируемым; иллюзия зеркальных игр, которая составляет конкретную реальность любви, тут же прекращается.

Лишь рассматривая этот факт в его конкретной реальности, мы можем надеяться определить его значение — и тогда, быть может, прояснится и смысл слова «самка».