Фокус в том, что наше косноязычие проистекает из суверенного и беспардонного права человеческих слов вещать от имени вещей и своим тощим телом заслонять их многогранную полноту.

Отождествляя знак и обозначаемое, слово и предмет, имя вещи и сущность вещи, мифологическое сознание склонно приписывать слову те или иные чудесные, сверхъестественные свойства — такие, как магические возможности; чудесное («неземное» — божественное или, напротив, демоническое, адское, сатанинское) происхождение; святость (или, напротив, греховность); внятность потусторонним силам.

Из этого следует, что название (имя) значимо: оно не случайно относительно своего денотата, имя вещи в некотором смысле и есть сама вещь, правильно поименовать её, подыскать подходящее название (nomen proprium) — значит правильно определить её (Лосев, 1993).

Образы и образцы поведения вводятся в ребёнка в детстве, когда мать называет имя вещи и показывает саму вещь.

Предки давали очень точные имена вещам, а вещи отзывались на своё имя.

Зная имя вещи, её можно создавать из ничего.

Именно по этой причине они утешают себя тем, что дают новые имена вещам, старым как мир, громогласно объявляя, что открыли что-то совершенно новое.

Если вы сейчас подумали, что нормальные люди имена вещам не дают, то поправлю: нормальные люди не дают имена нормальным вещам.